Дверь в Зазеркалье. Книга 1 - Страница 62

– Ты, правда, не сердишься на меня?

– Да нет же, не сержусь, ну пока-пока.

– Пока.

Сергей смотрел на Ирочку, идущую по дорожке к дому, и противоречивые чувства переполняли его сознание. С одной стороны, наивное восприятие мира этой девушкой как обычно умиляло его, а с другой – начинало раздражать. Ведь сколько раз говорил он ей, что никому нельзя рассказывать об их тренировках, так нет же, вот так просто угодить в расставленную ловушку могла только Ирочка.

Сергей не стал заходить домой. Вместо этого он миновал свой дом и пошёл дальше по улице. Короткая, всего метров триста, она была в это время суток пустынна: все её жители были заняты на своих огородах. В начале улицы дома располагались по обе её стороны, а затем справа начинался пологий склон в сторону Озера. Так назывался довольно длинный и глубокий водоём, который питали ручьи, текущие из откоса. Ближний берег его зарос камышом, а вдоль дальней оконечности проходила железная дорога, ведущая от стекольного завода к сортировочной станции у леса. За железкой виднелся массивный на фоне неба, уже оплывший от времени, слегка перекосившийся серый с рыжими подпалинами конус старого шахтного террикона. В Озере все местные пацаны учились плавать, нырять и ловить рыбу, огромное количество которой водилось среди тёмно-зелёных водорослей.

Ниже линии домов, метрах в ста от береговой полосы, виднелось бетонное сооружение в форме куба с квадратным отверстием посередине. Это был Ивановский колодец. Внутри бетонный куб до половины всегда был заполнен холодной прозрачной водой, количество которой никогда не убывало. Что это было за сооружение, с какой целью построено и почему называлось Ивановским, не знали даже старожилы. Окрестное население колодцем не пользовалось. Говорили, что во время Войны то ли немцы убили кого-то из наших, то ли, наоборот, наши убили немца, но только труп бросили в колодец. С тех пор воду из него не пили.

Улица упиралась в глубокий овраг, Яр, за которым начиналась окраина города – Рубеж. По дну оврага струился ручей, который при определённой фантазии уже можно было даже назвать речушкой. Он также впадал в Озеро. Ещё лет пять назад Яр переходили по тропинке, которая со стороны улицы круто опускалась вниз к ручью, а затем поднималась по противоположной более пологой стороне. Признаться откровенно, ночью это было, мягко говоря, жутковатое место. Поговаривали, что это связано с нечистой силой, якобы обитающей в Яру. Иные нервные люди даже утверждали, что видели эту самую силу в образе черной козы с горящими в темноте красными глазами, которая внезапно возникала на тропинке перед одиноким путником и, закукарекав, как петух, так же внезапно исчезала, не причинив, впрочем, никакого вреда оцепеневшей жертве собственных галлюцинаций. Порой здесь находили мёртвых по разной причине людей. Кто-то попросту замёрз зимой, не рассчитав свои силы в процессе борьбы с водкой, кто-то стал жертвой местных разборок. Всё это способствовало тому, что без особой надобности этой дорогой по ночам старались не пользоваться, предпочитая окольный путь по железной дороге.

Но несколько лет назад местные власти вдруг напряглись и построили через овраг мост. Чрезвычайно хлипкая на вид конструкция, результат причудливой игры инженерной мысли, была шириной метра два, имела не внушающее доверия ограждение с обеих сторон и опиралась на длинные тонкие опоры из металлических труб. Дощатый настил за эти годы слегка износился, но всё ещё вполне отвечал своему назначению. Внизу под ним, частично погружённые в воду, в беспорядке валялись какие-то бетонные блоки, плиты и словно неземная поросль торчали ржавые прутья арматуры.

Мост, невзирая на его убожество, всё же существенно скрасил жизнь людей по обе стороны оврага, но, как и встарь, с наступлением темноты по нему без крайней нужды старались не ходить. Дурная слава прочно охраняла эти места, и благодаря ей по этому мосту сегодня ночью должен был возвращаться из дома Оса. Он не мог пропустить день рождения своего брата.

Сергей прилёг в кустарнике, растущем неподалёку от тропинки. Жуя травинку, он долго смотрел на мост, проигрывая в голове различные ситуации, потом понял, что зверски голоден, поднялся и, стараясь быть незамеченным, пошёл в обход по берегу Озера. Через десять минут он уже был дома.

Часам к восьми вечера пришёл, как и договаривались, Орлов. К этому времени мать напекла высокую стопку румяных блинов. Горячие, смазанные сливочным маслом, они источали слабый аромат ванили. Парни сели за стол и, закрыв глаза от удовольствия, умяли их со сладким крепким чаем. Удовольствие было неописуемым. Мать с улыбкой наблюдала за ними, ей отчего-то даже хотелось всплакнуть, но она сдержала себя, понимая, что это некстати. Сергей чмокнул мать в щеку:

– Спасибо, мам, вкусно было необыкновенно, думал, умру от счастья.

– Да, тёть Маша, спасибо, давно не ел такой вкусноты, – внёс свою лепту благодарности Лёха.

– На здоровье, ребятки, рада, что вам понравилось. Если ты, Лёша, останешься ночевать у нас, завтра напеку вам к завтраку оладышков. Вы же будете заниматься сегодня?

– Конечно, мы сегодня решили работать долго и я останусь, тем более, что с утра будут оладьи.

– Я не буду вам мешать. Сейчас уберу со стола и ухожу, постели я вам приготовила.

Мать быстро убрала остатки ужина со стола, попрощалась и ушла. Парни достали книги, тетради и сели за стол в единственной комнате, прилегающей к кухне. Через пару минут они уже молча углубились в решение задач по физике. Ощутимо быстро полетело время. За окном сгустились сумерки и плавно перешли в короткую летнюю ночь. В доме погасли окна, там уже все легли спать. Сергей встал из-за стола и, не вдаваясь в объяснения, стал надевать свой черный тренировочный костюм, кеды. На кеды сверху легли толстые вязаные носки. Молча наблюдавший за ним Лёха не выдержал: